Из Ленинграда в Москву,
13 октября 1924 года.

          Дорогой Михаил Осипович.
          Получил от Вас открыточку. Во-первых, вода залила всю площадь Исаакиевскую; в окна института мы из воды вытаскивали людей. Конечно, не на второй этаж, а на первый; вода доходила до роста человеческого. Но это не столь важно. Важно то, что Вы хотите переговорить с Бакушинским¹и Сидоровым²; к этой категории не хватает еще товарищей Сосновского³, Фриче и Петра Семеновича Когана, Луначарского⁴, Барбантини⁵— итальянского критика. С ними переговоры — это значит вести переговоры с могильщиками; это все гробокопатели, которые хотят закопать таких полуграмотных людей, как я, в могилу своих грамот; им дана грамотность для того, чтобы они могли закапывать все неграмотное в могилу; мы для них есть тьма, а они свет; так говорил и Иоанн Богослов — «Бог есть свет, в котором нет тьмы»; не знаю, читали ли они это определение или нет, но я прочитал и возразил бы, что тьма и свет с точки зрения беспредметности одна сущность в двух различиях, и только. Солнце на фоне разума есть темное пятно, но есть нечто, что и разум будет темным пятном, тьма не есть, ни зло, ни добро; тьма, скорее, покой, и горе тому, кто беспокоит светом тьму, ибо свет творит те представления, на которые человек идет со штыком, избавляя самого себя. Во тьме мир, я понимаю тьму, в которой нет ничего, ни воли, ни представления. А Шопенгауэр озаглавил свою книжку «Мир как воля и представление». Конечно, я ее не читал, но заглавие на витрине прочел, очень я над этим заглавием не думал, но немного рассудил, что Мир бывает только там, где нет, ни воли, ни представления, — где, же эти двое есть, там Мира не бывает, там борьба представлений⁶.
          Так вот, Вы мне сказали, что Вы сами голосовали за то, чтобы исключить меня из храма Художественной науки⁷. Меня исключили и подумали, что польза может быть от меня только тогда, когда я буду в храме, но если в поле или на горах, в подземельях, то я бесполезный человек. Теперь Вы думаете ошибку исправить Бакушинским, Сидоровым, этими когановскими могильщиками, которые выжили из той же академии всех нас, темных людей, и поставили [Когана], который поведет всю нашу современность, т. е. нас, темных людей, к Перуджину Перуджино⁸. По техническим соображениям Кондратьев⁹и [Помжалкин]¹⁰засунули меня на Венециановской выставке в кладовку¹¹, но из этого ничего не вышло, заграницей печатают квадрат, везде квадратизм, всюду; сейчас у меня лежит журнал Кипстблят так! — полон Супрематизмом¹². Я строю Институт, и Академии Художественных наук, конечно, следует обратить внимание; но это же невозможно, они для меня представляются крыловским петухом, который ничего не увидел в жемчужине. Бакушинский видит «удивительных иконописцев», которые сумели в лупу или без лупы написать Троцкого вместо Николы угодника, которого нужно рассматривать в лупу¹³. Меня изгнали из членов академии, но христиане не изгнали Павла, хотя он и не был всегда в одном месте, а меня изгнали, поэтому думаю стрясти пыль с ног своих.
          Вы ждите, когда все Сидоровы будут закапывать нас в Ленинграде. Потому что это место для них темное. Эфросы¹⁴загребали¹⁵25 лет меня, но я пока вырастаю в институт. Но я не хвалюсь этим, я только свидетельствую. Конечно, польза для дела большая, но Сидоровы и Бакушинские пока ничего не сделали. С нашей точки зрения мы начали дело новое. Это увидят нескоро.
          Жму Вашу руку и остаюсь в ожидании ответа. Я Вам писал и послал даже рукопись, но Вы ничего мне не пишите.

Ваш К.Малевич
13/о<ктября> 24 Ленинград.

          <Приписка слева на полях:> Ну вот видите, не успел окончить этого письма, как слух идет, что институт хотят прикрыть, приехала из Москвы ревизия, узнает, годны мы или нет¹⁶. Вот спросите Сидорова, разве они поймут.

          ¹Бакушинский Анатолий Васильевич (1883 — 1939) — искусствовед, художественный критик, музейный работник; председатель физико-психологического отделения РАХН (Малевич был утвержден действительным членом РАХН по этому отделению в феврале 1924 года).
          ²Сидоров Алексей Алексеевич (1891 — 1978) — историк искусства, художественный критик; занимал пост ученого секретаря РАХН с 1925 года.
          ³Сосновский Лев Семенович (1886 — 1937) — публицист, партийный деятель, автор обличительных фельетонов в центральных газетах и журналах.
          ⁴Луначарский Анатолий Васильевич (1875 — 1933) — партийный деятель, художественный критик, глава Наркомпроса в 1918 — 1929 годах.
          ⁵Барбантини — итальянский художественный критик; см.: Малевич К. Открытое письмо голландским художникам Ван-Гофу и Бекману // Малевич. Т. 1. С. 279.
          ⁶В эти же, очевидно, дни Малевич сделал следующую запись в блокноте: «На книжке Шопенгауэра написано „Мир как воля и представление". Я бы написал „Мир как беспредметность"; если существуют представления, то значит мира нет, а если воля для направления и овладеванием представлени<ем>, значит ясно, что мира нет, а борьба. Мир же недвижим вне воли и представлений. КМ <Казимир Малевич>» (Архив Малевича в Стеделийк Музеуме, Амстердам, инв. № 32 (блокнот III, 1924 года).
          ⁷Малевич был исключен из РАХН как не представивший требуемых уставом научных работ; Бакушинский хлопотал о его восстановлении, однако Малевич не баллотировался на новый трехгодичный срок; вместе с тем в 1925 году он прочел доклад в рамках пленума физико-психологического отделения РАХН; см.: Перцева Т. Протокол одного заседания РАХН (Новое о К.Малевиче) // Вопросы искусствознания 1/94. М., 1994. С. 306 — 310.
          ⁸Перуджино Пьетро (1445/52 — 1523) — итальянский живописец Высокого Возрождения.
          ⁹Кондратьев Аким Ипатьевич (1885 — 1953) — литературовед, ученый секретарь РАХН, член организационного комитета русского отдела XIV Бьеннале в Венеции.
          ¹⁰Фамилия написана неразборчиво; не установлено, о ком из организаторов русского отдела XIV Бьеннале в Венеции в 1924 году идет речь.
          ¹¹Работы Малевича были включены в каталог выставки, однако они не были помещены в экспозицию. См.: Барнетт В. Э. Участие России в Бьеннале в Венеции // Великая утопия. Русский и советский авангард 1915 — 1932. Каталог выставки. М.: Галарт, 1993. См. также письмо Малевича к Эль Лисицкому от 14 августа 1924 года в наст. изд.
          ¹²С немецким журналом «Das Kunstblatt» («Художественные страницы»), издаваемым Паулем Вестхаймом в Потсдаме, сотрудничал Л. М. Лисицкий, пропагандист творчества Малевича в Германии; в 1924 году в журнале были опубликованы тезисы Малевича «Ленин» из книги «О беспредметности» в переводе Лисицкого («Кунстблатт», Потсдам, 1924. № 10. С. 289 — 293). См. также: Малевич. Т. 2. С. 25 — 29, 303 — 306.
          ¹³Бакушинский был одним из художественных деятелей, способствовавших в советское время переориентации Палеха с иконописи на декоративно-прикладную живопись и обращению палехских мастеров, бывших иконописцев, к актуальным темам советской жизни в лаковых миниатюрах.
          ¹⁴Эфрос Абрам Маркович (1888 — 1954) — художественный критик, литератор.
          ¹⁵Полонизм Малевича; от польского глагола «zagrzebac» — «зарыть, закопать».
          ¹⁶В октябре 1924 года Гинхук был обследован комиссией, которой руководил Ф.К. Лехт, заведующий художественным отделом Главнауки (отдел наркомата по просвещению); непосредственное обследование осуществлял работник Главнауки П. И. Карпов, занимавший также пост ученого секретаря физико-психологического отделения РАХН. О ходе и результатах ревизии см.: Дневник формально-теоретического отдела Гинхука / Публикация Г. Демосфеновой // Советское искусствознание 27. М.: Советский художник, 1991. С. 472 — 486.

Экипаж в движении. Трое. (Малевич К.С.)

Две крестьянки и крестьянин (Около 1930 г.)

Картина Казимира Севериновича Малевича Двое с ручной тележкой.