Приложение. Письма К.С. Малевича к М.О. Гершензону (1918-1924). Письмо 12

Из Витебска в Москву
11 февраля 1922 года

Дорогой Михаил Осипович.

Давно я Вам не писал, Вы тоже и мне ничего не писали; был тогда а Москве, но тоже неудачно, хотел поделиться своей заметкой "Бог не скинут"¹. Сейчас же я написал самую большую записку "Супрематизм как беспредметность", в которой выделяю в первенство непрактичность и обрушиваюсь целиком на всю предметную культуру. И ставлю всё в беспредметности, строю только Супрематические возвышенности и низменности; в своих рассуждениях, конечно, "Америку открываю", ну, что же поделать, когда Колумб открыл Америку, — этот человек должен быть прямо ненавистным всяким мыслителям, куда <бы кто> ни пошел — всюду его Америка открыта.

Вздумали побелить мою мастерскую, для чего нужно было ободрать обои; обои были приклеены на газетной бумаге, конечно, лоскуты газет прочитывались как археологические ценности, были найдены критические отзывы на футуристов, а также какая-то записка о Пикассо, но очень неудачно, так как статья не имела ни начала, ни конца, но интересны были там выдержки Чулкова, Булгакова, Бердяева²; конечно, в статье Пикассо терпел от всех нападки или попытку разгадать его таинственность, и потому заглавие исследования было "Разложение духа", причем приперчивалось разными прибавками. Пикассо для них человек, разлагающий дух, хотя Пикассо так просто и ясно смотрел на мир как на геометрическую простоту живописного построения и вовсе разложить или изгноить дух мира не хотел и не мог, дух остался чистым, стройным, таким, как <ему> подобает быть именно в живописной стройке, и нельзя потому говорить о разложении духа; нельзя также говорить, что Пикассо относился к предмету бездушно и складывал музыкальные инструменты бездушно, мертвецки одно возле другого, а это, по-моему, страшно наивно; все писатели подошли к нему с точки зрения предметного мира, и, конечно, для них предметный мир умирал, ибо форма или признаки предметного пропадали, и дух их, если он не один для всего, то, конечно, тоже умирал; но ведь видеть мир можно двояко или тысячеяко, и потому, если бы указанные мыслители были беспредметны, то нашли бы в Пикассо гениального живописца, живописца, правда, такого, что не знает, что творит, какие ценности несет он в своем живописном сдвиге. А если бы он клал музыкальные предметы один возле другого, как это видит статьеписец, это не было бы ценною <живописью>, но здесь сложение живописных разниц, которого не видят предметники; в заметке пишется: "Дематериализация мира" (Бердяев)³, "каким он является для демона" (Булгаков)⁴, "Призрачный каменный век" (Бердяев), "этим формам нет соответствующих переживаний кроме ада" (Чулков)⁵. Вот куда залетели предметники, и всё это потому, что не могли познать живописного духа, и его строй, конечно, в аде и в небе не будет соответствовать, ибо всё предметно в них так же, <как> в предметной культуре земли, которую нужно свергнуть как недуг человеческий. Вместо того, чтобы искать соответствия, нужно было бы Пикассо сделать первым человеком, <представляющим> действительно каменный век в живописи, <о> который разбивается предметный мир; я <это хорошо понял, ибо рос в живописном духе и, может быть, в Супрематизме уже окончательно утвердил и поставил в первенство беспредметную стихию жизни. Пикассо боролся с предметным миром, правда, завяз в его осколках, но и это хорошо, мне уже легче было убрать мусор предметный и выставить бесконечность, непрактичность, нецелесообразность, за что московский Инхук⁶ и преследует меня как не материалиста. На одном из собраний все ополчились на меня⁷, но если бы они были новаторы, а не предметники, то никогда бы Искусства не променяли на харчевое изображение кастрюль. В Москве образовалась Академия художественных наук⁸, в которую должны войти и члены Инхука; еще один Политехникум открылся в художестве, еще одна наука, всё собираются "обосновать научно", "наглядно" то, чего не существует. Интересно, какие люди составляют Академию художественных наук, должно быть, Фриче⁹, Коган¹⁰, Поссе¹¹; все-таки интересно, что за учреждение, какие вопросы разбирают, я сижу в ссылке и ничего не знаю, что творится в Москве. Не слышно ли у Вас, где Давыдова, собиралась мне писать из заграницы, но до сих пор ничего нет. Всё думаю, как бы издать свою записку о "Супрематизме как беспредметности". Не могу найти никаких предметов, чтобы издать беспредметность. Это издание завершило бы двадцать пять лет моей живописной работы и размышлений над ней.

Жму крепко Вашу руку

передайте привет Марии Борисовне

¹ В данном случае речь идет о рукописи "заметки", поскольку брошюра "Бог не скинут" увидела свет в Витебске в апреле 1922 года.
² Особняк банкира И. Вишняка в Витебске, реквизированный в 1918-м под здание Витебского Народного художественного училища, был закончен постройкой в 1914 году, отделка продолжалась в 1915-м; газеты, наклеенные под обоями, вероятно, относились к этому времени; судя по цитатам, статья была опубликована в витебской газете с использованием выдержек из нашумевших статей в столичных журналах и газетах (см. след. примеч.).
³ Цитаты и определения из статьи Н.А. Бердяева "Пикассо", появившейся в журнале "София" (1914, № 3), а затем вошедшей в его книгу "Кризис искусства" (М., 1918).
⁴ См.: Булгаков С.Н. Труп красоты//Русская мысль. 1915. № 8.
⁵ См.: Чулков Г. Демоны и современность//Аполлон. 1914. № 1-2.
⁶ Инхук — Институт художественной культуры, 1920-1924; Малевич как иногородний член института, не имевший возможности систематически посещать его заседания, получил статус члена-корреспондента.
⁷ После ряда внутренних реорганизаций к осени 1921 года первенствующие роли в Институте художественной культуры остались за теоретиками и практиками "производственного искусства", конструктивистами: они обеспечивали теоретическое и экспериментальное обоснование новой художественной идеологии, внедрение же ее в практическую педагогику вменялось в обязанность Вхутемасу. В декабре 1921 года в Инхуке была развернута выставка Уновиса; Малевич прочел доклад, воспринятый негативно и вызвавший дискуссию; в данном письме Гершензону речь идет об этом событии.
⁸ Российская (после 1925 года Государственная) Академия художественных наук (РАХН, ГАХН) была основана в октябре 1921 года в Москве под эгидой Наркомпроса; завершила свою деятельность в 1930 году, слившись с Государственной Академией истории искусств, находившейся в Ленинграде. К 1 января 1922 года Инхук организационно влился в состав РАХН. О деятельности РАХН наиболее обстоятельные сведения содержатся в изд.: Государственная Академия художественных наук. Отчет 1921-1925 (подготовлен А.А. Сидоровым). М.: ГАХН, 1926. См. также: Государственная Академия художественных наук и современное искусствознание <цикл статей>//Вопросы искусствознания XI (2/97). М.. 1997. c. 5-120; RAKhN. The Russian Academy of Artistic Sciences. Ed. N Misler//Experiment/Эксперимент (A Journal of Russian Culture). Vol. 3. Los Angeles: Charles Schlacks, Jr. Publisher, 1997.
⁹ Фриче Владимир Маркович (1870-1929) — литературовед, искусствовед. В конце 1900-х — начале 1910-х годов одним из первых использовал марксистские методы в анализе истории мировой литературы и искусства; в советские годы был одним из влиятельных создателей вульгарно-социологической методологии марксистско-ленинской эстетики.
¹⁰ Коган Петр Семенович (1872-1932) — историк литературы, критик-марксист; президент Государственной Академии художественных наук.
¹¹ Поссе Владимир Александрович (1864-после 1933) — издатель, общественный деятель. См.: Поссе В.А. Мой жизненный путь. М.;Л., 1929.

Картина Малевича Городок.

Казимир Северинович Малевич. Живопись На кладбище.

Картина Казимира Малевича Автопортрет.