Приложение. Переписка К.С.Малевича и Эль Лисицкого (1922-1925). Письмо 3
Из Ленинграда в Амбри-Сотто1
17 июня 1924 года
Дорогой Лазарь Маркович.
Года полтора жизни в Ленинграде <прошли> при весьма сильной оппозиции против Нового Искусства и голодовке; Соф<ья> Мих<айловна> заболела туберкулезом, и надежды совсем нет, ибо условия лечения немыслимы. Уна пока что здорова.
Но, несмотря на все поставленные авангарды реакционеров, захвативших Академию и Штиглица2и Музей Художественной> Культуры3, я все же повел атаки против их позиций по примеру Витебска; надо сказать, что со мной приехали и Юдин4, и В<ера> М<ихайловна>. Это самые главные борцы, которые великолепно повели работу снизу, я же сверху; в результате получилось разгром гоп-компании, засевшей в Муз<ее> Худ<ожественной> Культуры во главе с идиотом Татлиным, который, будучи зав. Изо, сдал все позиции правым, сдал и Академию, и Штиглица. Я очень жалею, что потерял много <времени> в Витебске, а Татлин в это время все возглавлял себя и прозевал все5. Сейчас же при сильнейшей реакции, развивающейся у нас против Нов<ого> Искусс<тва>, все же удалось овладеть последней позицией Нов<ого> Ис<кусства> — это Муз<ей> Худ<ожественной> Кул<ьтуры> — которую держали претенденты на Новое. В настоящее время Муз<еем> Худ<ожественной> Кул<ьтуры> овладели и удалось построить исследовательский Институт, которого нет во всем мире; долго ли придется жить, неизвестно.
Существует в нем несколько отделений. Мой 1) формально-теоретический (Бактериология в живописи), 2) Органической культуры Матюшина6и 3) Мансурова7экспериментальный отдел. Была устроена первая выставка, но ни звука в прессе, а вещь серьезная и важная8, но в своем отечестве все близоруки либо дальнозорки; скорей дальнозорки, им нужно наши вещи обязательно поставить на горах Этны, или в Швейцарии, или <М» Франции на Эйфелевой башне — тогда увидят. Уже появились Советские амлиры, теперь намечается советский Рембрандт, Рубенс и скоро Рафаэл<ем> ка<ко>й-нибудь Анненков будет. Втерли очки здорово, разыгрывая на понятных как бы картинах Рафаэля всю свою негодность. Щусьев9<так!> строит новую Москву совсем здорово, оформляет пролетари<ев> в римские сандалии и каски Афины Паллады; Колизей-стадионы, портики; это новая Москва в сандалиях греков; с другой стороны, эти эстеты Пикассы, Браки лезут тоже не особо далеко от Щусьева.
А Вы тоже не исполнили договора; Вы, конструктор, испугались Супрематизма, а помните 19<-й> год, когда мы условливались работать над Супрематизмом и хотели книгу писать; а что теперь — конструктивист-монтажник; куда Вас занесло, хотели освободить свою личность, свое Я, от того, что сделал я, боялись того, чтобы я не расписался или мне бы не приписали всю вашу работу, а попали к Гану10, Родченко11, конструктором стали, даже не проунистом12. Где же Уну13? Уновис фотографии? журналы? в которых будет помещ<ена> Уновисская работа? А как бы много значило это, если бы Вы и Уну поддержали одну линию по организации Нов<ого> Искус<ства>. Как важно это, и нет ничего. Разве Вы жур<нал> "Вещь" начали как член Уновиса? Нет. А Вы знаете, кем Вы в кем были? Вы уехали за рубеж — хорошо, а где же связьНет ее. Ну ладно, не сердитесь, ибо будете не правы. "Вы бы небо взяли, я землю"14, не помню, кажется, мне принадлежало небо, а Вам земля; а знаете, что получилось, у нас Земли не стало, стало "небо", я это еще предвидел, когда написал "Бог не скинут", а "Из книги о беспредметности"15кое-что найдете в подтверждение, в том кусочке, который попал к Вам. Не знаю, что получится из Вашей книжки16; о, если бы Вы знали, сколько я написал, можно целое специальное издательство открыть. О Супрематизме одна часть 240 стр<аниц>. Сейчас готовлю на первое полугодие 48 лекций, каждая в один печатный лист17. Если бы Вы могли издать так, чтобы я мог получить на проезд в Берлин, хорошо бы было. Я сам сейчас тоже нездоров, нервное состояние сильно больное, денег нет, пища плохая, одежды нет. Конечно, Брик18, Маяковский в контрасте с нами и могут ездить на <а>эропланах, дело все в том, насколько все это добротно; и, конечно, <если> написать трубку коммунара19или еще что-либо из вещей коммунара, <то> можно уехать на двух аэропланах, но могут и другие вещи <быть> в тысячу раз коммунарней, но не ясны, и сиди как абстракт на абстракте. Теперь желаю Зам скорейшего выздоровления и жду вашей книжки. Пошлите ее Луначарскому20, ибо он больше осведомлен, что делается на западе, чем в СССР.
Я знаю, что если бы устроить выставку нашей исследовательской работы за границей, она имела бы большое значение для всех и у нас бы больше писали и обратили внимание. Сдвиг большой в научном оформлении.
Жму Вашу руку.
Ваш Казимир
Почтамская 2/9 Музей Худ<ожественной> Куль<туры>
17/i<юня> 24 Ленинград
<Приписка на полях справа:> Наустрой<ство> выставки в Берлине вышлите требование на Муз<ей> Худ<ожественной> Кул<ьтуры>.
Я послал кое-что в Венецию на всемирную выставку21.
1Это письмо, как и все последующие, было отправлено Малевичем в Швейцарию, где Эль Лисицкий, заболевший туберкулезом в 1923 году, находился на излечении в различных лечебницах и пансионатах вплоть до весны 1925 года (в Москву художник возвратился в июне 1925 года).
2Имеется в виду Центральное училище технического рисования барона Штиглица, влившееся в 1922 году в Высший государственный художественно-технический институт в Петрограде.
3Музей художественной культуры возник в Петрограде весной 1921 года; в сентябре 1923 года после реорганизации музея в Институт исследований культуры современного искусства Малевич был назначен его директором; в 1924 году это учреждение после новой реорганизации получило название Институт художественной культуры, с февраля 1925-го — Государственный институт художественной культуры (Гинхук). Гинхук был расформирован в 1926 году, его отделы переведены в Государственный Русский музей. Об истории и структуре Гинхука, см. Жадова Л. Государственный институт художественной культуры в Ленинграде // Проблемы теории и истории советской архитектуры. М., 1978 Вып. 4. См. также: Малевич, т. 2, с. 314-319.
4Юдин Лее Александрович (1903-1941) — художник, ученик Малевича с витебских времен, член Уновиса; в Гинхуке Юдин был научным сотрудником лаборатории формы.
5В.Е.Татлин в 1917 году был председателем "Левой федерации" ("молодой") в Профессиональном союзе художников-живописцев в Москве; с апреля 1919 по май 1919 года был председателем Московской художественной коллегии Отдела ИЗО Нармомпроса; с лета 1919 года и до 1925 года Татлин жил и работал в основном в Петрограде; а конце 1921 года после дискуссий в московском Институте художественной культуры он получил предложение об организации филиала институте в Петрограде; в 1922 году руководил Отделом материальной культуры в Музее художественной культуры, устроил первую программную экспозицию музее, возглавлял неформальное Объединение новых течений в Петрограде.
6Матюшин Михаил Васильевич(1861-1934) — художник, музыкант, писатель, художественный критик; в Гинхуке возглавлял Отдел органической культуры.
7Мансуров Павел Андреевич (1696-1983) — художник; возглавлял Экспериментальный отдел в Гинхуке; с 1928-го жил в Париже.
8Речь идет об отчетной выставке, развернутой весной 1924 года в залах здания института (Мятлевский дворец на Исаакиееской площади, тогда пл. Воровского, 9).
9Щусев Алексей Викторович (1873-1949) — архитектор, один из создателей стиля официального советского неоклассицизма. Малевич преднамеренно искажает фамилию Щусева, "ущучивая" архитектора.
10Ган Алексей Михайлович (1893-1940) — график, художественный критик, идеолог конструктивизма.
11Родченко Александр Михайлович (1891-1956) — художник, дизайнер; оппонент и идеологический противник Малевича.
12В творческих взаимоотношениях двух мастеров имеется ряд проблем, существенных для истории становления новых форм в искусстве. Как известно, Лисицкий в 1920 году в Витебске изобрел новый жанр, названный им "проект утверждения нового" — "проун" (отсюда "проунист" у Малевича), соединивший супрематические и конструктивистские принципы. Для Малевича же конструктивизм был полярно противоположен тому, что искал в новом искусстве он сам; этим и вызван тон письма.
13Уну — предположительно, раскрывается как "Утвердители новых установлений"; название принадлежало исключительно Лисицкому и в какой-то степени соотносилось с названием группы Уновис (Утвердители нового искусства), организованной в Витебске в 1920 году.
14Из контекста письма следует, что данная фраза в витебские времена была отработанной формулировкой, отражавшей взаимоотношения двух мастеров; примечательно, что сходная характеристика-определение — но "земля" в ней принадлежала Татлину, а "небо" оставалось за Малевичем — присутствует в неопубликованной части воспоминаний H.H. Лунина: "В группе вообще, в первые годы во всяком случае, любили друг друга. Было, впрочем, одно исключение — Татлин — Малевич, у них была особая судьба. Когда это началось — не знаю, но сколько я их помню, они всегда делили между собой мир: и землю, и небо, и межпланетные пространства, устанавливая всюду сферу своего влияния. Татлин обычно закреплял за собой землю, пытаясь столкнуть Малевича в небо за беспредметность (подчеркнуто автором. — А.Ш.). Малевич не отказывался от планет, землю не уступал, справедливо полагая, что и она планета, и, следовательно, может быть беспредметной" (Пунин Н. Квартира № 5. — Отдел рукописей Государственной Третьяковской галереи. Фонд 4, единица хранения 1568, лист 7-8).
15Малевич К. Бог не скинут. Витебск, 1922; трактат, названный "Из книги о беспредметности", был написан Малевичем в начале 1924 года. Фрагменты этого текста, сведенные воедино, были первым сочинением Малевича, переведенным и опубликованным Эль Лисицким в Германии: Malewitsch К. Lenin (Aus dem Buch Uber das Ungegenstandliche) //Das Kunstblatt. Potsdam, 1924. № 10, S. 289-293. Из контекста данного и следующих писем следует, что тезисы, смонтированные в единый текст, были выбраны самим Малевичем. См. также: Малевич, т. 2, с. 25-29, 303-306.
16Эль Лисицкий задумал перевести и издать отдельной книгой несколько теоретических сочинений Малевича, чем и занимался на протяжении 1924-1925 годов; ход работы изложен подробно в письмах Эль Лисицкого невесте, Софии Кюпперс, также принимавшей участие в этом предприятии в качестве редактора (подробнее см.: El Lissitzky. Maler. Architect. Typograf. Fotograf. Dresden, 1967. S. 34-56). На русском языке часть писем опубликована в изд.: Эль Лисицкий. 1890-1941. К выставке в залах Государственной Третьяковской галереи. М., 1991. С. 139-185.
17Данные слова позволяют точно датировать рукописи лекций, входящих в состав записных книжек художника в архиве Малевича, СМА. Две лекции из этого цикла помещены во второй части наст. изд.
18Брик Осип Максимович (1888-1945) — художественный критик, активно выступавший в послереволюционные годы, зачинатель и пропагандист тоталитарной советской идеологии.
19Следует отметить саркастический подтекст этих слов Малевича: в 1923 году в Берлине была издана пропагандистская книжка для детей Ильи Эренбурга "Трубка коммунара" с обложкой и оформлением Любови Козинцевой.
20Луначарский Анатолий Васильевич (1875-1933) — советский партийный деятель, глава Наркомпроса в 1918-1929 годах. О взаимоотношениях Малевича и Луначарского см. также вступит, ст. и коммент. к трактату 1/48 в наст. изд.
21Речь идет о Венецианской биеннале 1924 года. См.: Барнетт Вивьен Эндикотт. Участие России в Биеннале в Венеции 1924 года // Великая утопия. Русский и советский авангард 1915-1932. М., 1993. С. 177-184.
 Казимир Северинович Малевич. Картина Корова и скрипка. |  Казимир Северинович Малевич. Забияка. |  Картина Малевича Музыкальный инструмент (Лампа). |