Вступление
1 - 2 - 3 - 4 - 5
Советская мультипликация в те времена переживала период бурного становления, и технические трудности в создании киноленты о возникновении "новой классической архитектурной системы", то есть супрематического классицизма, были преодолимы. Даже введение Малевичем цвета в проект, которое иные исследователи объявляли его предвиденьем возникновения цветного кино, объясняется тем, что советские мультипликаторы, как и их зарубежные коллеги, в случае надобности вручную раскрашивали позитив фильма.
Трудности реализации супрематического сценария лежали, как мы знаем, в другой плоскости, идеологической, они-то и оказались непреодолимыми.
Ганс Рихтер, один из основоположников беспредметного (чистого, абстрактного) кино, был энтузиастически предан специфике нового вида искусства — специфике кино как такового, если прибегнуть к привычной фразеологии русских радикалов. Трудно представить немецкого режиссера в роли профессионального воплотителя чужих, пусть и великих, проектов — в особенности таких, где кинематограф был простым инструментом, "динамической кистью".
...В 1970-е годы, когда слава супрематиста уже начинала греметь в мире, Ганс Рихтер сделал попытку снять этот фильм — отдать долг Малевичу, поскольку и сам режиссер, и все остальные полагали, что тот сумел написать сценарий в свои берлинские дни специально для него. От нескольких лет работы осталось много материалов1. Фильмом они не стали.
В настоящем томе большое место отведено кратким текстам, в которых Казимир Малевич закреплял свои размышления на протяжении почти всей жизни. Его приверженность к немедленной фиксации пришедших на ум соображений нашла отражение в собственном жанровом определении: среди архивных бумаг сохранились отдельные листы с помещенными на них словами "Краткие мысли", "Разное". В списках работ, составленных Эль Лисицким и Ниной Коган, высказывания художника были объединены и другими общими названиями — "Интуитивные записи", "Отрывки". Состав их пока не поддается удовлетворительной реконструкции2.
На примере ныне публикуемой витебской "Страницы 27" можно видеть, что Малевич создал автономное произведение, необычный каллиграфический коллаж из кратких мыслей — заполненную сентенциями и максимами "мудрейшую страницу".
Свойственный художнику метод конструирования вербальных произведений — изъятие частей с последующим их монтированием в новый текст — обусловил также сознательное продуцирование Малевичем самостоятельных фрагментов. Так, он не только изымал, но и сохранял страницы из своих сочинений и писем в качестве отдельных работ. Сообразуясь с интенциями автора, составитель включил их в настоящий том.
Некоторые исследователи подозревали супрематиста в своеобразной хитрости — он-де попросту скрывал книжные источники своих теорий, претендуя на оригинальность и независимость мышления. Аргументировали они свои разоблачения тем, что Малевич нигде не цитирует и не ссылается на труды других; сомнений в том, что художник-философ штудирует чужие сочинения, у них не было. Автор настоящих строк не один раз останавливался в своих работах на программной "без-книжности" философских конструкций супрематиста; во впервые публикуемом в настоящем издании тексте "Разум и природоестество" сам Малевич дает наиболее развернутый ответ, объясняющий его стойкое недоверие к книжным знаниям и отторжение их конвенционального "несмыслия".
Помещенные в томе записи и заметки в свою очередь демонстрируют, что Малевич вообще не был способен на столь хитроумные доказательства своей оригинальности, как прятание круга чтения, — он делал выписки из того, что читал, чуть ли не с академической правильностью. В записные книжки, с которыми он, похоже, не расставался, художник заносил строки и абзацы из читаемых книг — иногда с краткими комментариями, иногда без них.
Самое большое количество цитат выписано из Евангелия — оно было, судя по всей словесности философа-самородка, его настольной книгой на протяжении жизни, главным референтным метатекстом.
Отвлекаясь в сторону, следует сказать, что Евангелие причудливо просвечивает в одном из самых поразительных малевичевских произведений. В пространном "Биографическом очерке" последняя четверть рукописи отдана монологу Иисуса Христа, с прискорбием обличающего непонимание и дурное использование его учения неразумным человечеством; Мессия видит лишь одного человека, разделяющего и проповедующего его истины, — беспредметника Казимира Малевича. Другой, более ранний эпизод того же текста — кинематографический по динамике проход советского чиновника в кабинет начальства — заставляет вспомнить Гоголя и Салтыкова-Щедрина. А всё вместе представляет собой уникальное литературное сочинение, упорно и неспроста именуемое автором "Биографический очерк"...
Возвращаясь к выпискам и комментариям, необходимо подчеркнуть, что Малевич внимательно прорабатывал статьи А.В.Луначарского, через которые уяснял лозунги-заветы Маркса-Ленина, не покушаясь, однако, на труды самих классиков.
В 20 веке, как известно, наука выдвинулась на первый план в "творческой работе над определением Мироздания", по малевичевскому слову. Супрематисту-мыслителю интересны были научно-популярные публикации об открытиях в естественных науках, по ходу чтения которых возникали собственные соображения; в физике атома, к примеру, он увидел подтверждение своим всегдашним доказательствам условности построений людского разума, пытающегося вскрыть устройство мироздания.
Во второй части тома, "Записях и заметках", опубликованы и цитаты, и комментарии к ним.
* * *
Синтетичность словесности великого человека, особенно в годы профетической стадии, обусловила трудности по структурированию тома. Осведомленный читатель может задать вопрос — почему первый вариант работы "Отвечая старому дню..." приведен в томе в разделе прозаических сочинений, а второй вариант составитель опубликовал ранее в разделе "Поэзия" в книге "Казимир Малевич. Поэзия" (2000). Здесь нужно упомянуть, что публикация автором настоящих строк еще в 1993 году поэтических произведений Малевича3вызвала острую критику профессионального литературоведа Н.И.Харджиева, посвятившему ей в своей, к сожалению, до сих пор неопубликованной рецензии большой пассаж: "В заключение отмечу крупнейшую ошибку составительницы, обнаружившей у Малевича три монументальных "стихотворных произведения". Такую ошибку можно совершить, совершенно не понимая, чем отличается стихотворный язык от прозаического. По воле составительницы печатные тексты двух декларативных статей и одной философской (проникнутой профетическим пафосом) с графической точностью воспроизводят рукописи Малевича.
В результате его прозаические тексты оказались разбитыми на мнимые стиховые отрезки, что в свою очередь привело к полной синтаксической какофонии" (архив ФХЧ)4.
Некоторые зарубежные слависты разделили взгляды Харджиева, также отказывая опубликованным произведениям в статусе поэзии.
1Ганс Рихтер, приступив к работе над созданием фильма по сценарию Малевича около 1971 года, в качестве сотрудника-помощника пригласил фотографа-документалиста Арнольда Игла (Arnold Eagle). После смерти режиссера в 1976 году в его мастерской остались материалы проекта, который А.Игл безуспешно пытался реализовать еще в течение шести лет. Впоследствии все материалы поступили в отдел специальных коллекций научной библиотеки Фонда Гетти, Лос-Анджелес, США. Здесь хранятся: фотокопия сценария Малевича; машинописная копия расширенного и дополненного Рихтером перевода сценария на немецкий язык; 119 раскадровок, соотносящихся с указаниями в режиссерской машинописи; фотографии и 21 цветной слайд для раскадровок; 21 катушка с 16-миллиметровой пленкой разнообразной длины; на некоторых катушках имеются пометки, свидетельствующие о звуковом сопровождении, но это звуковое сопровождение не идентифицировано. Все материалы, однако, не поддаются реконструкции в сколько-нибудь последовательную киноленту. Вышеизложенные сведения почерпнуты из описания той части архива Арнольда Игла в Фонде Гетти, что относится к деятельности Ганса Рихтера.
2В архиве ФХЧ помимо списка Эль Лисицкого хранятся также два списка сочинений Казимира Малевича, относящихся к началу 1920-х годов: один из них составлен предположительно М.С.Малевичем, другой — Н.О.Коган. И в первом, и во втором списке перечислены рукописи под названиями "Краткая мысль", "Краткие мысли", "Отрывки". В списке Эль Лисицкого (см. выше примеч. 5) заинвентаризировано: "Краткие мысли. 4 желт<ых> лист<а,> черн<ила.> 43 мысли"; «Краткие мысли. "Истина моя в том - воплощая в ходе движения идею формы". 3 + 1/2 листа, черн<ила.> 14 §§».
3В 1993 году в московском государственном издательстве "Искусство" вышла книга: Сарабьянов Д., Шатс-ких А. Казимир Малевич: Живопись. Теория. Здесь в разделе "Стихотворные произведения" были помещены верлибры Малевича "В природе существует объем и цвет...", "Я Начало всего...", "Художник".
4Эти высказывания критика были ранее уже процитированы в изд.: Шатских А. Казимир Малевич и поэзия [вступ. ст.] // Малевич К. Поэзия. С. 48. И в книгах 1993 и 2000 годов, и в настоящем Собрании сочинений графика страниц поэтических работ Малевича воспроизводится точно по оригиналу, с авторской разбивкой на ритмические отрезки ("мнимые стиховые", по Харджиеву). "Полная синтаксическая какофония" также принадлежит всецело Малевичу. Как представляется, в этом пассаже помимо воли Харджиева прорвалось его истинное отношение к а-нормативной поэтической речи Малевича, а также проступила удивительная в столь строгом почитателе первоисточников некомпетентность: российский литературовед никогда не видел рукописи Малевича, хранящиеся в архиве Стеделийк Музеума, Амстердам, тем не менее счел возможным говорить об их облике. Следует отметить, что два малевичевских произведения из трех, изданных в 1993 году, были опубликованы как стихотворные еще в 1978 году Тр.Андерсеном (Malevich, vol. IV, p. 9-26). Помимо того, в издательстве "Гилея" в 1991 году было выпущено малотиражное библиофильское издание "Казимир Малевич. По лестнице познания: Из неопубликованных стихотворений", где помещены фрагменты верлибра "Я Начало всего...". Публикация была осуществлена Геннадием Айги, предпославшим ей вступление.
1 - 2 - 3 - 4 - 5
Титульный лист для фрагментов трактата 1/42. Беспредметность | Ратник первого разряда (1914 г.) | Авиатор (Малевич К.С.) |