Реализм

Супрематизм не является первым направлением беспредметного искусства. До Малевича к такой версии беспредметности пришли Кандинский, Ларионов, Татлин. Но создание Малевича радикальнее и потому труднее для восприятия. С первого взгляда поражает разреженность и стерильность супрематического пространства, особенно заметная после суматошной «перенаселенности» кубофутуризма. Такой мир и упорядочен и свободен в одно и то же время. Тут же он холоден и чист. Это ощущение настораживает.

Часто сам Казимир Малевич в разговоре со своими коллегами сравнивал его с пустыней. «Жутко и мне было расстаться с миром образным, <...>, в котором жил и который воспроизводил и принимал за действительность бытия. Но чувство легкости тянуло меня и довело до полной пустыни <....>», — вспоминал художник. Странно, где же молодому художнику удалось найти такой мир? На эту тему написано довольно много разнообразных книг. Можно лишь предполагать об этом. Супрематизм родился на скрещении авангардного культа новации.

Малевич на протяжении долгого времени считал, что современность еще не готова к супрематическому преображению. Необходимо время, чтобы подводить ее к такому искусству, приучать к восприятию «живописи как таковой». Самой трудной и важной темой для Малевича являлся человек.

В картине «Супрематизм в контуре» он пробует заменить живым образом, причем наглядно показывает этот процесс в картине «Девушка с гребнем в волосах». Околичности еще принадлежат супрематизму, от белого фона до наряда, сконструированного из цветных геометрических элементов. «Всякая плоскость живее лица, на котором торчит пара глаз и улыбка», - говорил Малевич, когда вспоминал свое мнение в эпоху создания супрематизма. Малевич воспроизводит эту плоскость, белый гладкий овал, на котором внезапно возникают черты, как будто еще не очень точно попавшие на место, не прочно прикрепившиеся к яйцеобразной основе. Но картина начинает оживать, весь образ превращается в человека.

В «Девушке с красным древком» Малевич делает еще один шаг к реальности, даже иллюзорности изображения. Малевичу удалось усилить рельефность форм, ему удается слегка развернуть фигуру в пространстве, нарушая обычное фронтальное положение. Героиня имеет портретные черты: на картине изображена сестра жены художника Ангелина Воробьева. Есть и очевидные приметы современности — модная прическа, красная косынка. Но все-таки полотно Малевича не становится «нормальным» портретом или распространенным в советской живописи портретом - типом.

Чем вещественнее написаны детали, тщательнее отделка, тем острее ирреальность целого; чем явственнее приметы времени, тем более выключенным из его потока кажется образ. Каждого зрителя может удивить наивность художественного языка, ведущая к несколько абсурдным превращениям форм. На картине у девушки короткие руки, чаще всего Малевич удлиняет руки на своих картинах. Это придает сходство с сидящей на шесте птицей, а разлетевшиеся и неестественно застывшие концы косынки приобретают очертания листьев.

Стоит упомянуть, что «ненастоящим» был гребень в волосах «Девушки», но на той картине это воспринималось как заданная условность, элемент стройной, лишь слегка поколебленной системы. Здесь пластика, подражающая органической форме, которая имитирует живое, совмещена с откровенно неживым, кажутся поворотом к новой системе, построенной на изначальной двойственности.

Во всех своих работах художник продолжал следовать к реализму. Во всех портретах Малевича сохраняется метафизический привкус, загадка человеческого лица. Ведь именно лицо Малевич считал частицей непознаваемого «беспредметного мира». Не погружение в реальность, но создание новой, вполне герметичной системы — вот итог заключительных поисков художника.

Фрагмент декорации К.Малевича к опере Победа над Солнцем

Картина Казимира Малевича Чтец.

Шьющая женщина (Люди в поезде).